| ||||||||
| ||||||||
News » Interviews, articles, comments INTERVIEWS, ARTICLES, COMMENTS29.04.2013Леонид Большов: наш чернобыльский опыт – уникальная вещьИсточник: РИА Новости — Леонид Александрович, за все время существования ИБРАЭ часто ли к вашему опыту обращались зарубежные коллеги, просили показать, что делать в кризисных ситуациях на АЭС, как готовиться к тяжелым авариям? — Институт в этом году будет отмечать 25-летие, и с первых лет существования мы делились опытом с разными организациями в самых разных странах. В 1989 году первый содержательный и во многом неформальный обмен мнениями о всех сторонах Чернобыльской аварии был организован именно ИБРАЭ в Дагомысе. Уже долгие годы мы сотрудничаем с французским Институтом радиационной защиты и ядерной безопасности, с американской Комиссией по ядерному урегулированию, немецким Обществом реакторной безопасности. К примеру, одно из национальных французских учений "Беккерель" в 1990-х годах, в ходе которого моделировался взрыв исследовательского реактора в Сакле рядом с Парижем, было разработано по сценарию, который мы подготовили вместе с французскими коллегами, используя весь свой чернобыльский опыт. — Авария на ЧАЭС, затем авария в Японии — пригодились ли чернобыльские знания на Фукусиме? — Сложный вопрос, он требует некоторого погружения в историю. Дело в том, что на протяжении долгих десятилетий, фактически с самого начала развития атомной энергетики, в ситуации тяжелой аварии ставилась основная задача — защита работников АЭС и населения, живущего вокруг атомной станции. Опыт всех прошедших аварий, включая фукусимскую, показал, что цель поставлена не точно. За все время существования атомной энергетики, с учетом всех известных нам тяжелых аварий, медицинские последствия, ну несравнимо, на порядки меньше, чем в любой другой энергетике или промышленности. И тем не менее о техногенных авариях и природных катастрофах мы забываем очень быстро, а аварии радиационные оставляют глубокий шрам в истории страны и всего человечества на долгие годы. Причина вовсе не в медицинских последствиях, а в колоссальной встряске, которой подвергается все общество — социальной, экономической, психологической и даже политической. Поэтому, вводя в строй новые станции, создавая систему аварийного реагирования, нужно этот фактор обязательно учитывать. — Думаете, что это приведет к восстановлению статуса атомной энергетики в Японии? — Я думаю, что по итогам они восстановят работу большей части японской атомной генерации, поскольку страна без этого бедствует. — Первое время после аварии японцы не хотели приглашать наших специалистов, ну это известная история. В 2012-м и в начале 2013 года ситуация начала меняться в лучшую сторону, вот уже и вас пригласили на форум. Как идет выстраивание работы, пусть не глобально между Росатомом и Японией, а в принципе между ученым сообществом, занимающимся в России проблемами ядерной безопасности, в том числе авариями, и японскими учеными? — Здесь нужно учитывать менталитет островной страны, которая привыкла в очень непростых природных условиях добиваться успеха, опираясь только на собственные силы. Поэтому признать, что в какой-то научной области знаний и умений недостаточно — для японцев очень не просто психологически. Первое время они не только от нашей помощи отмахивались, от помощи всего мира отказывались, только когда приперло, какое-то оборудование потребовалось, которого не было, какие-то специфические знания, они начали обращаться. А начиная с 2012 года, когда на правительственном уровне было принято решение, что нужно овладевать мировым опытом, в Россию и к нам в ИБРАЭ потянулись делегация за делегацией. http://www.atomic-energy.ru/interviews/2013/04/29/41397
| ||||||||
|